«ЯГУБ СКУПАЛОВ, ИЛИ ИСПРАВЛЕННЫЙ МУЖ».
НРАВСТВЕННО-САТИРИЧЕСКИЙ РОМАН СОВРЕМЕННЫХ
НРАВОВ. В ЧЕТЫРЕХ ЧАСТЯХ.
«Литературной газеты» получил возражение на рецензию романа1 «Ягуб Скупалов», помещенную в 6-м № «Московского телеграфа» сего года. С сожалением он увидел, что антикритик, без сомнения, приученный к беспрерывным и личным враждам прочих русских журналистов, и его полагает найти с легко раздражаемым самолюбием, заставляющим нас часто, назло своих мечтательных соперников, а более назло здравого смысла, называть белое черным, черное белым. Рассудительные читатели «Литературной газеты» с первого и по нынешний номер, вероятно, не видали пристрастия в ее суждениях. Так и ныне мы не можем не согласиться с рецензентом «Московского телеграфа». Роман «Ягуб Скупалов» — не нравственный, не сатирический и не верно описывающий современные нравы,— а просто дурной, едва ли не худший из всех дурных русских романов, начиная с «Несчастного Никанора» и до «Ивана Выжигина» включительно.
Защитник «Ягуба Скупалова» старается доказать, что он был написан прежде романов Нарежного и романа «Иван Выжигин». Если бы это было и правда, то все бы ни к чему не послужило. За введение нового рода в литературу нашу правительство не дает привилегий, в силу которых вводителю позволялось бы целые десять лет быть лучшим в этом роде. Дурное сочинение все будет дурно, прежде ли, после ли всех оно написано. Тредьяковский первый в России сочинил эпопею, и право первенства нисколько не спасло его от насмешек, до сих пор преследующих его «Телемахиду». Тот же Тредьяковский доказывал в ученых диссертациях, что для эпопеи лучший стих есть гекзаметр, и издал риторику и пиитику, в которых собрал много полезных правил и замечаний из европейских риторов и учителей поэзии: за это просвещенное потомство не откажет ему в уважении. Но возвратимся к роману «Ягуб Скупалов».
«что это слишком пахнет романами минувшего века, а ныне, когда потребности читающей публики изменились, должно удовлетворять оной предметами, сообразными с направлением духа времени». Мысли ложные! Никакой род в руках мастера не стар так же, как хорошие романы прошлого века не стары для нынешнего и для всего просвещенного будущего. Сколько уже прошло столетий с тех пор, как Апулей написал роман «Золотой осел», а его и ныне прочтешь с тем же удовольствием, с каким читаешь романы Валтера Скотта и повести Вашингтона Ирвинга. Сервантес, Лесаж, Ричардсон, Фильдинг, Смоллет и Гольдсмит будут всегда хороши, несмотря на появление новых родов и новых гениев. Литературная республика не сходна с азиатскими монархиями, в которых повелитель, чтобы спокойно властвовать, должен задушить братьев. В ней всем талантам простор, для всякого круг действий велик и независим; каждый славными трудами укрепляет за собою толпу почитателей, в то же время ни у кого их не отнимая. Творите в добрый час, покоряйте вашим талантом внимание сограждан, и ни один достойный соперник ваш не встретит вас недружелюбно. Но если вы хотите иметь успех совершенный, то пишите не спеша и думайте не о денежных выгодах, а о соблюдении всех требований вашего искусства. В противном случае будьте довольны хорошею распродажей вашего произведения и не сердитесь на неодобрение судей. Не читайте приговоров их; а в утешение спрашивайте не у коротких, но чиновных знакомых мнения о вашей книге. Мы вам предсказываем наперед самые лестные похвалы; и заметьте, чем важнее государственный человек2, вами спрашиваемый, тем более он похвалит вас. Пускай злые люди припишут это его учтивости: вам какая нужда верить таким толкованиям?
ЛГ, 1830, № 28, 16 мая, с. 225—226. Роман «Якуб Скупалов» вышел анонимно; существуют сведения, что автором его был А. К. Бошняк, однако современники и последние исследования с большим основанием указывают на П. П. Свиньина (Гоголь, т. X, с. 429—430; Полевой, с. 374—375; СМ, 1830, № 48, 21 апреля, с. 190; ср.: Степанов А. Н. Гоголь в «Отечественных записках».— Труды Отдела новой рус. лит., т. I. М; Л., 1957, с. 73—75) (Пушкинский Дом).
1
2. Может быть, намек на Булгарина и Бенкендорфа (ср. переписку Пушкина с Бенкендорфом в марте — апреле 1830 г. — Пушкин, XIV, с. 72—73, 75).