Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ч"

1. Куропаткина Марина: Тайны смертей русских поэтов. Игорь Владимирович Тальков. Под крыльями смерти

Входимость: 1. Размер: 48кб.

Часть текста: сына, с горечью констатировала: «В те годы он один из немногих говорил правду, пел о том, что в “несчастной великой России” до сих пор “идет война”, что “генофонд уничтожен. Потрудились вожди-палачи”. За это Игоря называли националистом и ”отблагодарили” сына пулей в сердце». Спустя несколько месяцев после смерти Талькова произошел один примечательный случай. Несколько бизнесменов, пришедших на похороны коллеги, обсуждали обстоятельства его гибели. Один из них сказал, что скорее всего их друг отдал жизнь за идею. Второй на это с иронией ответил, что «за идею в нашей стране уже давно не убивают. Последний, кто погиб за нее, – Тальков, но его за это так никто и не отблагодарил». Итак, что же можно сказать о человеке, которого считают последним поэтом, посвятившим свою жизнь борьбе за идею? В Талькове, прославившемся песнями о России, текла кровь многих народностей. Его бабушка была полькой, дед по матери – немцем, а дед по отцу был из казаков. Фамилия Игоря на самом деле была Талько, но в конце концов обрела новое окончание и перестала привлекать к себе внимание необычным звучанием. Ольга Юльевна, мать будущего поэта, во время Великой Отечественной войны была обвинена в пособничестве врагу, поскольку имела немецкие корни, и сослана в Сибирь. Там она вышла замуж, овдовела и родила первого ребенка – Виктора. Новорожденный мальчик, лишенный необходимого ухода, лекарств и еды, вскоре умер от голода. Шло время. Тоскующая женщина понемногу оправилась от затяжной депрессии и в конце концов нашла утешение в объятиях очередного кавалера. Через несколько месяцев у нее родился ребенок – тоже мальчик, которого назвали Владимиром и отдали на воспитание в детский дом. После окончания войны...

2. Отставной солдат

Входимость: 1. Размер: 5кб.

Часть текста: Ну, хлеб да соль. Пастухи. Хлеба кушать, служивый. Солдат. Благодарю. Я устал порядком. Ну, костыли мои, приотдохните, рядом я положу вас на траву и подле вас присяду. Верст пятнадцать я в этот вечер сделал. Пастухи. А издалека ли идешь ты, служба? Солдат. Да из Литвы, из виленского лазарета. Едва из матушки России мы выгнали врага и на чужую землю вышли, я ноги-то и лишился. Без памяти меня до Вильны довезли, там с год лечили, и в чистую отставку отпустили. Теперь бреду кой-как на костылях за Курск на родину к жене и сестрам. Пастух. На, обопрись мне на руку, чтоб легче опуститься. Да не сюда, а на тулуп развернутый ложися. Солдат. Спасибо, господь тебе заплатит. Ах, братцы, что за рай земной у вас под Курском! Я в этот вечер десятком лет помолодел, теплом и запахом целебным надышавшись. На воздухе родимом легко мне, любо, как рыбке в речке. Во многих землях бывал я. Нанюхался весны и лета. В иных краях земля благоухает, как офицер гвардейский на параде, как ручка генеральши в светлый праздник. Дорого и чудно, да не...

3. "На сих днях г-н Ф. Б., издатель "Северной пчелы"

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: всем русским покупать «Историю русского народа» 1*: «Чуждый зависти и всех литературных мелочей, я всегда отдавал справедливость жесточайшим моим противникам; 2* но теперь с удовольствием говорю истину о труде писателя самостоятельного, благонамеренного и пламенного любителя просвещения 3*. Занимаясь с любовью всю жизнь историею, и преимущественно русскою, осмеливаюсь сказать явно, что я в состоянии судить об истории 4*. Не почитаю «Историю русского народа» совершенною, но признаю оную сочинением черезвычайно важным, любопытным и полезным для России, ибо в ней в первый раз появляются политика, философия и критика 5*. Повторяю однажды уже сказанное, что «История русского народа», сочинение г. Полевого, есть такая книга, которую не только можно, но должно, и непременно должно, прочесть после «Истории» Карамзина, и что каждый любитель отечественного обязан даже иметь ее. Льщу себя надеждою, что я заслужил доверенность публики и что в этом случае она поверит словам моим более, нежели тем отвратительным нападкам, которые превращают литературное поприще в какое-то торжище и унижают...

4. Кибальник С. А.: Поэтическая эстетика Дельвига

Входимость: 1. Размер: 75кб.

Часть текста: свободой в области журнально-издательского дела: ничто не мешало писателю сделаться издателем журнала, альманаха или газеты, а это влекло за собой часто и обращение к критике, непременному разделу всякого периодического издания. Но была здесь, видимо, и другая, внутренняя причина. Литературная критика в пушкинскую эпоху еще не выделилась в отдельную область, не отделилась от литературы. Профессиональной критики в России, по существу, еще не было. «Где наши Аддисоны, Лагарпы, Шлегели, Сисмонди? Что мы разобрали? Чьи литературные мнения сделались народными, на чьи критики можем мы сослаться, опереться?». – вопрошал Пушкин в 1825 году в преддверии появления И. Киреевского, Надеждина, Белинского. «Критик (я разумею здесь настоящего, призванного критика, а таковых было немного), – напишет позднее Аполлон Григорьев, – есть половина художника, может быть, даже в своем роде художник, но у которого судящая, анализирующая сила перевешивает силу творящую». В пушкинскую эпоху, когда критиков как таковых в России еще не существовало, это соответствие оборачивалось другой своей стороной: художник тоже критик или, по крайней мере, может, а то и должен быть им; писатель не только творит, но и может дать себе отчет в том, как он это делает и тем самым постигнуть общие законы художественного творчества. «Я не поэт и не должен судить о произведениях искусства» – эти слова героя автобиографической повести В. А. Эртеля, двоюродного брата Баратынского и друга Дельвига, очень...

5. Дельвиг А. А. - Шаликову П. И., 11 декабря 1830 г.

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: А. А. - Шаликову П. И., 11 декабря 1830 г. 116. П. И. ШАЛИКОВУ 11 декабря 1830 г. Петербург Милостивый государь князь Петр Иванович. Объявление о вашем журнале {1} "Литературная газета" приняла с радостью, в пятницу оно будет напечатано. Благодарю вас, любезнейший князь, за приятнейшее письмо ваше, но второе поручение ваше не могу исполнить {2}. "Меркурий" ругает всех с голоду. Ему хочется, чтобы с ним бранились честные благородные люди. Он полагает через это получить несколько лишних подписчиков. Это нищий, желающий наглостию выиграть несколько копеек. Я не святой человек, не могу слепо подавать милостину. Кроткому бедняку подам грош, а мерзавца пьяницу оберну да л в затылок. Оставьте его собственной его мерзости. Ваше молчание убьет его, как молчание "Литературной газеты" его убивает. Не примите, любезнейший князь, моих советов в дурную сторону. Я осмеливаюсь вам советовать единственно потому, что вы не знаете Рюмина, а я его знаю. - Прошу вас, напечатайте в "Московских ведомостях" {3} приложенное при сем объявление о "Л<итературной> Г<азете>". Мое почтение любезнейшей княгине вашей. Будьте здоровы и верьте искреннему почтению, с которым всегда остаюсь вашим покорнейшим слугой б<арон> Дельвиг. 11 декаб<ря> 1830. Примечания 116. Дамский журнал, ...